Роман Троценко: "Моряки должны служить в комфортных условиях"

— ОСК объявила первый Всероссийский конкурс промышленного дизайна в кораблестроении "Строим флот сильной страны". Для чего это нужно корпорации? Какой цели вы хотите достичь?

— В кораблестроении сложилась уникальная ситуация. Так получилось, что первый раз за всю историю кораблестроения гражданское судостроение стало более передовым, чем военное. Такого не бывало! Плотность конкурентной среды в гражданском судостроении сегодня гораздо выше, и в результате прогрессивные преобразования там происходят значительно быстрее, чем в военном кораблестроении.

Требования конкурентной среды заставляют быстрее находить технические и дизайнерские решения, оптимизировать каждый процесс. Посмотрите на опыт Великобритании, Америки, Франции. С начала 90-х годов в этих странах начинается волна отмен специализированных военно-морских стандартов в судостроении. Из-за чего? Из-за того, что гражданское судостроение стало более передовым, из-за того, что каюта и интерфейс навигационных систем на пассажирском лайнере более удобные, а двигатель имеет больший ресурс. Подобные преимущества можно долго перечислять.

Мы сейчас в России решаем важные антикризисные задачи. Длительное время модельный ряд в отечественном военном кораблестроении не обновлялся. И все понимают, что национальная школа и проектирования и строительства кораблей переживает не лучшие времена. Но это не означает, что нужно сидеть сложа руки. Пришло время открыть новые имена и найти тех людей, которые смогут принести в дизайн военного кораблестроения свежие и передовые идеи.

Поразить, сделать красиво

— В России это первый открытый конкурс. Означает ли, что мы здесь и в самом деле первопроходцы? Имется ли опыт проведения подобных конкурсов за рубежом?

— На Западе подобные конкурсы проходят регулярно — например, по стрелковому оружию, по проектам надстроек кораблей. Это общемировая тенденция. И практика. В них могут принимать участие дизайнеры со всего мира. Что же касается России, то такие открытые конкурсы в нашей стране не проводились никогда. Это первый подобный опыт. И нам бы хотелось, чтобы профессиональное сообщество, дизайнеры, художники, вообще люди с творческим видением, откликнулись на нашу инициативу.

— Можете привести особенно удачный пример, когда подобный конкурс привел к конкретному результату в военно-морском дизайне?

— Это, безусловно, знаменитый проект американского военно-морского флота Independence, когда по дизайну победителя конкурса был сделан абсолютно футуристический корабль.

История его создания интересна. Американские коллеги решили расширить круг потенциальных исполнителей замысла и проанализировали — кто имеет опыт строительства кораблей с высокой скоростью и с уникальными качествами. Оказалось, что такой опыт имеют не военные компании, а небольшие гражданские. Вскоре был объявлен открытый конкурс, в результате которого победили две гражданских компании. Получился уникальный проект. Он вызвал широчайший интерес в обществе, общее количество кликов и запросов на сайт военно-морского флота равнялось всем предыдущим обращениям за всю историю военно-морского флота. Таким образом, всего один корабль перевернул привычные представления о военных судах и вызвал общенациональный интерес к флоту.

То, что удалось сделать нашим американским коллегам в сотрудничестве с гражданскими дизайнерами, на сегодняшний день считается образцом военно-морского дизайна. В этом отношении мы не являемся первопроходцами, но это не снимает актуальности поставленной задачи.


— В русской истории военного кораблестроения были удивительные и достойнейшие примеры. Школа российского кораблестроения всегда была на высоте.

— Да, это правда: у нас с военно-морским дизайном всегда было все очень здорово. Причем, дизайн не являлся отдельным направлением, это была общая работа проектно-конструкторских бюро. Просто в группе проектантов всегда обнаруживался человек, который имел любовь к воссозданию целостных внешних образов.

Обычно самые интересные находки, которые были в подводном и надводном флоте, — это решения инженеров, которым просто нравилась их работа. Они ночью у себя дома рисовали "почеркушки", приходили потом на работу и говорили: "А давайте угол надстройки сделаем вот такой!" Это были люди увлеченные, в чем-то мальчишки в душе! Среди них было много тех, кто читал Шекспира и Гете в подлиннике, тех, кто серьезно и глубоко увлекался историей искусства. С такой внутренней эстетикой сделать некрасивый продукт было просто невозможно. Они сидели, "дотачивали" идею, и очень многие их находки, решения не имели под собой только лишь техническую составляющую. Стояла задача — поразить, сделать красиво. Так постепенно рождались уникальные решения, это и была особенность русской школы военно-морского дизайна.

— А что же изменилось сейчас? Все ушлое в прошлое, в историю? Разве уже перевелись такие люди?

— К сожалению, произошел поколенческий разрыв, и получилось "два мира — два кефира". С одной стороны — дизайнеры старой школы, проектировщики, которым уже 65–70 лет, с другой — молодые 25–30-летние ребята, которые только пришли из технических вузов, и еще не имеют такого разностороннего образования и житейского опыта, как у старшего поколения. А среднее поколение в тяжелые для отрасли годы ушло. Вот и получается: те уже не могут, а эти еще не могут. Мы хотим заполнить эту нишу, привлекая различных субподрядчиков. В этом и есть главная задача конкурса.

— Почему вы решили привлечь к конкурсу не только профессиональных дизайнеров, что было бы вполне логично, но и еще не вполне опытных студентов профильных ВУЗов?

— Мы хотим вовлечь в этот процесс максимальное количество творческих сил по ряду объективных причин. Не скрою, сначала, когда мы только думали, каким образом обновить модельный ряд кораблей, было несколько переговоров с крупными российскими дизайнерскими бюро. Но вскоре мы поняли, что имеет смысл делать открытый конкурс, чтобы в нем могли принять участие все, кому это интересно, кто этим болеет, у кого есть идеи.

Посмотрите, что происходит сейчас в нашей стране с индустриальным дизайном: в основном, дизайнеры пробуют себя в малых формах — сувенирная продукция, полиграфия, логотипы, бытовая техника. Прорывов в крупных индустриальных формах не происходит. По понятным причинам. Это требует промышленного подъема, что, увы, наблюдается далеко не во всех отраслях.

Объявив этот конкурс, мы хотим решить сразу же две важных задачи: найти свежие и рациональные идеи для проектирования военных судов и поддержать направление отечественного индустриального дизайна.


— Наверняка многие дизайнеры, которые проявили интерес к конкурсу, задают этот вопрос: какая гарантия, что идеи и решения победителя будут использованы?

— Гарантия 100-процентная! Надо сказать, что российское судостроение достаточно конкурентоспособное. В год наша корпорация производит на 7 миллиардов долларов кораблей и тридцать процентов из них идут на экспорт. Вы много знаете российского машиностроительного продукта, который продается в размере 2,5 миллиарда долларов на экспорт? Я знаю два: военные самолеты (истребительная авиация) и судостроение.

Что мы обещаем? Первое — работы победителей будут изданы в каталоге, второе — мы сделаем все возможное для того, чтобы яркие идеи тех, кто принял участие в конкурсе, даже если они касаются незначительного элемента, не говоря уже о крупных находках, использовать в производстве.

Тушенка, х/б и дизайн

— Как Вы думаете, а нужны ли всякие изыски дизайна самим морякам? Для них важно, чтобы техника была надежной, но не обязательно комфортной…

— Моряку нужны три вещи: тушенка для питания, хлопчатобумажная одежда для защиты организма и дизайн для красоты. Тушенку он должен съесть, форму сносить, а дизайну радоваться.

Если серьезно, я много времени провожу с людьми, которые работают на флоте, и они не перестают меня удивлять. Когда всплывает подводная лодка, выходит экипаж и командир лодки подходит, целует ее в рубку и говорит: "Спасибо, ласточка, довезла". В такие моменты понимаешь, что они действительно готовы умереть за страну, и это не высокие слова. Мы этих людей любим, уважаем и, поверьте, — это самые замечательные, цельные и чистые люди, которых мне удалось увидеть в жизни. И они должны служить в комфортных условиях.

Мне кажется, что комфорт это та вещь, которая помогает сконцентрироваться на выполнении боевых задач. Чтобы все было продумано, все было удобно. Чтобы, когда человек спал, — он высыпался, и у него вентилятор в пятьдесят децибел не шумел под ухом. Чтобы, когда он по тревоге выходил, — не цеплял плечами электрические шкафы, не рвал форму и экономил две секунды на выходе.

Благодаря более умному проектированию численность экипажей судна можно сократить. Мы считаем, что наша задача сделать корабли комфортными и удобными. Сделать так, чтобы современным образованным людям хотелось служить на таких кораблях.

— Почему Вы вынесли на главную номинацию конкурса только один корабль, и почему это именно корвет ближней морской зоны?

— Существует много типов и размеров кораблей. Да, мы на конкурс выносим только один, и это — корвет ближней морской зоны. Это небольшое судно водоизмещением от полутора до двух тысяч тонн, которое строится большими сериями. Это более простой и более массовый проект, который нужен всегда и везде, и потом сорок лет на него люди будут смотреть. Надо сделать так, чтобы было не стыдно.

Конечно, есть потребность обновить и другие суда, но мы о них пока не говорим. Если мы увидим, что конкурс вызовет интерес у дизайнерского сообщества и что мы получим интересные решения, в дальнейшем будем расширять количество серьезных номинаций, вплоть до подводных лодок.

— В списках членов жюри нет ни одного дизайнера, ни маститых имен. Почему? Кто будет оценивать работы?

— Поясню. Оказалось, что признанной элиты индустриального дизайна сегодня у нас не существует, она не сформировалась. Много вы можете назвать имен в индустриальном дизайне в России? Увы, нет. Вторая причина, по которой мы не стали брать дизайнеров в состав конкурсного жюри, — это желание добиться "чистоты эксперимента". Мы считаем, что это навело бы помехи на результаты конкурса и отпугнуло бы многих начинающих дизайнеров. Чтобы у нас в комиссии не сидел мэтр и не говорил: "Что вы мне тут шариковой ручкой "палку-палку-огуречик" нарисовали, я так одной левой могу". Мы решили, что этого делать не надо.

У нас есть отдельная номинация, которая связана с призом дизайнерского сообщества. К тому же, мы, будучи людьми промышленными и военными, не пытаемся все сделать сами. Мы посмотрели: кто последовательно и много лет занимается развитием индустриального дизайна. Поняли, что это — DESIGN ACT, пришли к ним и сказали: "Ребята, помоги- те нам сделать этот конкурс. Вы знаете сообщество, понимаете законы его жизни". И они согласились. Поэтому, хотя их нет в жюри, очень большое количество специалистов и людей, у которых наметан глаз на индустриальный дизайн, будут принимать участие в обсуждениях заявок и курировать конкурс на этапе предварительных отборочных туров.

— Как Вы сами представляете корабль-победитель? Каким он должен быть?

— До сих пор, когда смотришь на военные корабли советской постройки, — захватывает дух. Когда корабль встает на рейд, у людей мурашки по коже. От красоты. От величия. Этого мы и добиваемся. Надо возродить русский дизайн, национальную школу и подход к восприятию образа военно-морского флота. И, конечно, современные военные суда должны быть комфортными.

Поскольку весь период жизненного цикла корабля примерно 30–40 лет, то мы понимаем, что миллионы человеко-часов и десятки тысяч человеко-дней проходят на кораблях и судах. И немаловажно, как и с каким качеством люди проводят время на судне. Есть любимая фраза Рузвельта: "Мы не имеем права строить плохие военные корабли в силу простого обстоятельства — на них будут в море выходить люди, которые должны будут при необходимости отдать свою жизнь за страну".